- Рана не загноилась, - констатировала Шеала, осматривая одного из солдат, - Добрый знак.
Улыбка получилась усталой - девушка уже и не помнила, когда последний раз крепко спала. Но для аристократки, измученной бессонницей с самого начала войны, при уходе за ранеными де Линнеа держалась молодцом.
- Хозяева этого дома хранят нас! - усмехнулся в бороду пожилой вояка, обводя руками своды деревенской церквушки, ныне оборудованной под лазарет.
Да, "Хозяева". А еще лекари, которые всеми известными им способами пытаются удержать горячие головы на этом свете, а порой и вытаскивая их с порога Светлой Обители. И так многие полегли за последние пару дней: кто в битве с урцевыми серпенте, кто от полученных ран. А допустить еще большие потери означало поставить под угрозу целый отряд.
На улице послышалось явное оживление, и в тот момент, когда Шеала аккуратно смазывала рану самодельной смесью из протертого чеснока, толченого шалфея и золы, в дверь вломился солдат.
- Ваше Магичество! - с порога закричал мужчина.
- Не забывай, что находишься в Доме Богов, солдат, - перебила говорившего магичка, призывая вошедшего к спокойствию, точно Сестра. - Закончи и перевяжи. - островитянка передала баночку с мазью приставленному помощнику и обернулась, вытирая руки подолом холщового передника.
На руках мужчина нес женщину, всю мокрую от бившей ее лихорадки.
- Выйдите вон, - коротко приказала аристократка показавшимся в дверях солдатам, явно пришедших поддержать подругу. Людей было и так много, рассказать о случившемся сможет и тот, кто женщину принес, а лишняя суматоха совершенно ни к чему.
- Положите ее на свободный лежак. А вы чего встали? Несите воды!
Помыв руки и вытерев их чистым куском ткани, девушка принялась осматривать больную.
- Что с ней произошло?
Солдат пытался собраться с мыслями и сообразить, с чего начинать свой рассказ.
- Она... Ей было еще с утра дурно. А сейчас вот вдруг упала! Глаза закатываются, бормочет еще под нос что-то...Потрогали - горячая, точно раскаленное железо. Ну и сразу к вам. - говорил мужчина то и дело сбиваясь, заламывая пальцы и облизывая пересохшие губы - видно, что волновался.
Внимательно слушая Шеала при помощи плетения "Импульса" медленно ощупывала бледное тело, постепенно спускаясь от головы все ниже. Дойдя до нижней части брюшины, она внезапно отдернула руки. От увиденного через заклинание по спине пробежал неприятный холодок. Поначалу она думала, что это простая болезнь - выжечь инфекцию, дать травы и отпустить. На грани сознания маячил страх столкнуться с "алой лентой", что вполне возможно будет отстаивать захваченную раннее территорию. Но кусок мертвой плоти... Нет, это не хуже, ведь пострадала только эта девушка, а не добрая часть отряда. Но страшнее. Особенно для женщины.
- К сожалению, тут я ничем не могу помочь, - островитянка с сожалением посмотрела на солдата, что принес эту несчастную мать. - Позовите мастера Тильтона.

Импульс. 230 - 15 = 215 магВт

Сидя возле принесенной женщины, Шеала вслушивалась в звуки, что доносились с улицы, в надежде услышать приближающиеся шаги мастера Тильтона. Но слух улавливал только чужие людские голоса и собачий лай, что терялись в звоне кузнечных молотов. Там, за деревянными бревнами, жизнь текла своим чередом, но под сводами церкви время будто застыло, точно капля древесной смолы на шершавой коре. Ожидание было мучительным.
Мертвый плод в материнской утробе шокировал целительницу. Дворянка вмиг позабыла все то, чему ее обучала Алия. Единственное, на что сейчас была способна островитянка - с сочувствием смотреть на пострадавшую и искренне сожалеть о ее утрате, протирая ей лоб влажной тряпицей.
"Чудовищный непрофессионализм. Выкинь всю дурь из головы и прекрати, наконец, ныть!" - именно так бы сказала Советница, заставляя воспитанницу взять себя в руки и продолжать работу.
- Айн, - это имя княжне назвал один из раненных солдат, что узнал в женщине маркитантку, и в который раз Шеала произносила его в безуспешных попытках добиться от носительницы реакции - магичке нужно было узнать хотя бы примерную дату последней менструации, чтобы определить сроки беременности. Сколько недель плоду? А как давно он мертв?
- Ну же, Айн, очнись...
Услышав позади скрип открывающихся дверей и знакомый голос, что окликнул девушку со спины, княжна облегченно вздохнула - мастер Тильтон. Но прежде чем вскакивать с места и бросаться рассказывать о произошедшем, островитянка вдохнула полной грудью, чтобы сбить накопившееся волнение.
В это время подала голос женщина, пришедшая вместе с Тильтоном, и которую де Линнеа поначалу вовсе не заметила. На мгновение их взгляды пересеклись, а в храме повисла немая пауза, нарушаемая только тихими стонами и вполне здоровым храпом пострадавших при последней стычке. За это время выражение лица сестры Вольного Лорда сменилось с удивленного до полного радости.
Алия Лефер. Неожиданный сюрприз. Неужели она и есть тот столь ожидаемый маг из Радо?
- Ваше Магичество, - девушка почтительно склонила голову. Разговоры Шеала решила оставить на потом - сейчас первостепенной целью было здоровье молодой женщины. Встав и уступив место хирургу целительница заняла место по другую сторону от лежака Айн, чтобы при разговоре видеть лица и мастера Тильтона, и наставницы, и после заговорила уже более ровным голосом, чем мог бы быть несколькими минутами ранее:
- Эту женщину зовут Айн Ройс - одна из маркитанток отряда. Ее принесли сюда с лихорадкой, но "Импульс" показал наличие в матке мертвого плода.
На секунду в голове пронеслась мысль, что нужно было добавить о возрасте плода и примерных сроках смерти, но девушке было стыдно признаться даже самой себе в неумении определять подобные вещи - война началась раньше, чем Алия показал своей ученице женщин на разных сроках беременности. Потому княжна, сцепив перед собой руки в замок и в напряжении сжав губы, замолчала и стала ожидать вердикта более опытных лекарей, нежели она сама.

Самое разумное, что сейчас могла сделать островитянка - просто не лезть под руку Алии Лефер. Но и сидеть без дела Шеала не могла, а потому пока солдат нес чародейке воду, девушка отрывала от чистой ткани широкие полосы, краем глаза наблюдая за действиями наставницы.
Со стороны ничего особенного: целительница дотронулась до лба маркитантки, словно проверяя температуру, после - приложила руки к животу. Но на деле сквозь плоть и кровь Айн Ройс текла магическая энергия, избавляя женское тело от заразы.
- Скоро все закончится, - тихо произнесла тресская княжна, одной рукой убирая мокрые пряди со вспотевшего лба пострадавшей, а другой сжимая ее хрупкую ладонь. Островитянка сделала это не столько чтобы успокоить, сколько чтобы самой пропустить через нее тонкие щупальца "Импульса". Так она сможет глазами ощущений увидеть действия советницы, сравнить с собственными представлениями этой ситуации, проверить знания.
- Кровотечение открылось, - констатировала Шеала, когда чародейка заворачивала мертвый зародыш в ткань.
Девушка и сама могла бы остановить его, но лезть в чужую работу не было ее правилом. В первую очередь потому, что княжна сама не любила, когда когда лезут в ее дела.
Еще с пару десяток напряженных минут и жизни маркитантки больше ничего не угрожало. По крайней мере изнутри.
- Знает ли о том, что я на войне, или о том, что вместо сидения в полевых лагерях я путешествую с отрядом, который несколько дней назад чуть не перебили урцевы серпенте? - с усмешкой вопросом на вопрос ответила девушка, передавая заботу об Айн подручному солдату.
Вне зависимости от того, что имела ввиду советница, ответ все равно был бы положительным.
- Слишком много у милорда глаз и ушей, чтобы не знать. - уже серьезно ответила островитянка, задумчиво смотря на красноватую от крови воду, в которой Алия только что мыла руки. А потом, будто очнувшись ото сна, произнесла уже более живо:
- Вы не хотите отдохнуть? Вид у Вас ужасный, - призналась Шеала, поджав губы в знак извинения за собственную честность.

Импульс. 215 - 15 = 200 магВт

Только после конкретного вопроса чародейка осознала, что потерялась во времени. Она не могла сказать, какое сегодня число, не могла назвать дату, когда их отряд начал свой путь. Все это время слилось для Шеалы в один бесконечно длинный серый день, наполненный переходами от поселения к поселению, слякотью зимы аренинского побережья и перерывами на еду и беспокойный сон.
- Примерно с середины месяца, - дала ответ островитянка, опираясь исключительно на собственные ощущения. Она хотела продолжить, но девушку окликнули. Обернувшись на голос дворянка увидела, что по направлению к ним с наставницей идут двое солдат; один из них, судя по мокрой одежде и стекающим по лицу и волосам каплям, только что с улицы.
- Миледи, - коротким поклоном поприветствовав обеих чародеек произнес мужчина, который подвел пришедшего, - Вас тут спрашивают, - он кивком указал на товарища по оружию, - Говорит, нашел что-то.
- Эт самое... Хижина есть одна, на окраине, - заговорил второй, переводя взгляд с одной женщины на другую, - Травки там всякие... Может, взгляните? Авось и пригодится чего.
- Вот как? - сорвался с губ риторический вопрос. В то, что из найденного что-то может "пригодиться" Шеала почему-то сомневалась. Если в хижине после ухода хозяина и осталось что-то полезное, то наверняка плесень и сырость уже давно сделали ингредиенты непригодными для использования. Впрочем, кто знает, какие сюрпризы помимо паутины и гнили можно там обнаружить?
- Что думаете, госпожа Лефер? - обратилась островитянка к наставнице, - Есть смысл прогуляться?

На улице было не намного холоднее, чем внутри деревянной церквушки, но Шеала невольно поёжилась и плотнее закуталась в шерстяную шаль, которую спешно накинула на плечи перед самым выходом.
В лагере кипела жизнь - шумная и суетная, совсем не похожая на размеренный покой полевой лечебницы. В воздухе витали запахи горелого дерева, калёного железа, конского навоза, сырой земли и мочи. Несколько солдат сидели вокруг костра, играли в кости и под громкий смех товарищей делились друг с другом байками; широкоплечий кузнец, видимо решивший передохнуть от своей тяжелой работы, стоял, облокотившись на массивную балку навеса, и наблюдал как Виллех, - сын мельника из Верховья, которому с началом войны пришлось взяться за меч, - повторял со своим псом выученные команды. Кто-то в хмуром молчании затачивал оружие, кто-то - чинил сбрую, рубил дрова или готовил ужин.
По раскисшей от бесконечных дождей дороге идти было тяжело. Сапоги застревали в липкой густой грязи, а когда тропка вильнула вверх по пологому склону пригорка - стали ещё и разъезжаться, и девушке приходилось прилагать неимоверные усилия для удержания равновесия, иначе она рисковала свалиться в раскисшую жижу на потеху солдатне.
«Нужно было предупредить Ялану с Третьим о своей незапланированной прогулке», - подумалось островитянке когда они с наставницей и проводником преодолели уже добрую половину пути. Эти двое здорово переполошатся и поднимут на ноги весь лагерь, если не обнаружат свою подопечную в лазарете, но возвращаться было уже поздно - оставалось только надеяться, что Шеала успеет вернуться обратно до того, как эльфийка-компаньонка или телохранитель заметят её отсутствие.
Не прошло и пяти минут как солдат привёл чародеек почти к самой кромке леса, где в окружении небольшого курятника и собачьей конуры стояла одинокая хижина, увитая плющом от земли до самой крыши.
— Туточки это.
Женщины коротко переглянулись. Не дожидаясь реакции своей ученицы Алия двинулась ко входу и спустя мгновения скрылась в темном провале двери. Шеала же помедлила: отпущенный Советницей солдат-проводник собрался уходить, но дворянка его остановила, слегка приподняв руку, точно желая коснуться.
— Если меня будут искать эльфийская травница или мой телохранитель, скажите им, что я с госпожой Алией Лефер.
Это имя должно было их успокоить - что может произойти с тем, кто находится под защитой Белой Сойки?
Солдат утвердительно кивнул, дав обещание, что непременно всё передаст, после чего отправился обратно в деревню. А Шеала, глубоко вздохнув, вошла в хижину, в которой уже осматривалась наставница.
Обстановка на фоне других деревенских жилищ, в которых довелось побывать островитянке, не выделялась ничем особенным за исключением полного отсутствия окон - поначалу девушка решила, что проникновению света в помещение мешают густо разросшиеся побеги плюща или закрытые ставни, но немного позже с удивлением поняла, что на стенах нет даже намека на оконные проёмы. Это было странно, хотя она не придала особого значения этому открытию - куда более впечатляющим оказался найденный наставницей погреб.
Шеала рассматривала найденную связку пожухлых старых трав, которую вертела в руках, когда интонации в голосе Алии изменились. Перехватив вопросительный взгляд Советницы островитянка в ответ на её вопрос по инерции пожала плечами - им обеим было известно, что вопрос был риторическим, и Сойка всё равно поступит по-своему.
Отложив пучок трав на стоявшую поблизости столешницу, Шеала подошла к открытому подполу и, оправив юбку, присела на корточки возле тёмного провала. В нос тут же ударила острая смесь гнили и мёртвой плоти, и девушка спешно приложила к носу указательный палец чтобы хоть как-то перебить этот тошнотворный запах, от которого слезились глаза, а к горлу подступал комок. Как Алия это выдерживает? - раз за разом задавалась вопросом островитянка, пытаясь перебороть приступ тошноты, чтобы не показаться наставнице черезчур изнеженной и слабой.
Девушке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и вернуть способность более-менее трезво мыслить - в достаточной степени для того, чтобы понять, что в погребе не съестные запасы протухли. Людское сало, детские кости… Внизу живота неприятно потянуло, когда на глаза попались плавающие в масле эмбрионы.
— Ворожеи? – переспросила Шеала, поднимаясь вслед за наставницей.
Старая Ула, их с Мираэль нянька, часто пугала девочек безобразной старухой-ведьмой, которая непременно должна была их украсть и съесть, едва они переступят порог без сопровождения воспитателей. Позже из источников ещё более сомнительной достоверности островная княжна узнала, что эти старухи в полнолуние обмазываются кровью младенцев и сношаются с Урцем. Но вряд ли Белая Сойка ожидала получить в ответ ворох деревенский россказней и сказок, которыми пугают детей.
— Ведьмы, в своём искусстве обращающиеся к силам более древним, чем привычная нам магия.
Это были те немногие крупицы имеющихся о ворожеях знаний, в чью достоверность Шеале верилось больше всего.

С каждым новым словом своей наставницы Шеала всё больше ощущала, насколько привычная для них волшба несовершенна по сравнению с дикой магией древних ведьм: слишком зависимая от ресурсов хрупкой телесной оболочки и ограниченная узким спектром нескольких известных на сегодняшний день магических направлений с определённым перечнем заклинаний она была слаба, в то время как при помощи ворожбы можно было повелевать чужими умами и сердцами, дарить жизнь и приносить смерть, менять судьбы своих друзей и врагов и даже обманывать время - стоило только отдать что-то взамен, принести кровавую жертву...
Ворожба была страшным искусством. Страшным, но от чего-то до странности притягательным - будто безмолвный зов из глубин прошлого; такой чистый и настоящий в отличие от чуждой для этого мира магии, сотворённой руками простых смертных. И в какой-то момент девушка поймала себя на пугающей мысли: она жалела, что опасения старой Улы не оправдались, и маленькую княжну с Лазурных островов не унесли из колыбели старые вороны, не заморочили голову своими наговорами старые ведьмы и не заманили её медовыми сластями в дремучий таинственный лес. Тогда бы вся её жизнь сложилась совсем иначе…
По хребту пробежал неприятный холодок, и Шеала вздрогнула. О какой другой жизни можно вообще думать? О жизни впроголодь, которая окончится на костре инквизиции или от вил деревенских мужиков? Что за чушь.
Сбрасывая с себя остатки странного наваждения островитянка сосредоточилась на вопросах Белой Сойки.
— Деревня была пуста… – дворянка ещё раз беглым взглядом осмотрела хижину по примеру своей наставницы – скорее машинально, чем пытаясь найти нечто конкретное, – Но к чему вы ведёте? Идёт война, люди бегут, забирая только самое ценное, – девушка пожала плечами, – В этом нет ничего странного - как и в том, что старуха решила оставить свои запасы, а не уносить их на своём горбу.

Шеала никак не отреагировала на беззлобный смех своей наставницы, как и не стала ни задавать лишних вопросов про ворожей, ни прерывать рассуждения Алии о судьбе деревенских жителей попытками ответить на заданные ею вопросы, прекрасно понимая, что они были скорее риторическими - девушка просто присела на край потрескавшейся от времени щербатой столешницы и скрестила на груди руки, молча слушая и пытаясь не только запомнить всё сказанное Белой Сойкой, но и понять это.
Высокородное происхождение и жизнь во дворце могли дать многое: прекрасное образование от лучших наставников страны, доступ к десяткам  томов и рукописей из герцогской библиотеки, даже поездки в другие страны, преследовавшие цель с помощью непосредственного погружения в чужие культуры ознакомить с нравами и обычаями соседей. Но ни зубрёжка, ни качка в кабине экипажа не могли дать бесценного жизненного опыта и простой житейской мудрости, которые получаешь, ползая брюхом в грязи. Госпожа Лефер за свою жизнь наползалась вдоволь. Более того, она погружалась в эту грязь с головой, дыша только через тоненькую трубочку. По сравнению с ней дворянка только едва испачкала ступни, даже не смотря на практику в городской лечебнице и полевых лазаретах. И не обрати Сойка внимание на разросшуюся по околице траву и потрёпанный вид домов, Шеала бы в жизни не догадалась, что деревню оставили несколько лет назад. Откровенно говоря, до нынешнего дня все заброшенные поселения выглядели для княжны совершенно одинаково.
Когда Алия явно дала понять, что собирается вернуться в деревню, и поручила ученице осмотреть дом ведьмы ещё раз, Шеала согласно кивнула, тем самым давая знать, что свою задачу она поняла и Сойке волноваться не о чем.
— Есть что-то, на что стоит обратить внимание? – спросила молодая чародейка, отходя от стола, – Определённые вещи или, может быть, явления?

Молодая чародейка кивнула в спину Сойке, и когда наставница вышла из хижины - вновь бегло окинула взглядом помещение, прикидывая дальнейший план действий.
Кровь, если она когда-нибудь и проливалась в этом доме, наверняка уже давно впиталась в землю, так что едва ли был смысл искать её следы, как и кости помимо тех, что уже были обнаружены в подполе. Зато вполне вероятно, что найдутся какие-либо рисунки.
Решив обойти дом по направлению движения солнц девушка подошла к топчану, на ходу создавая пару "светляков", чей мягкий золотистый свет мгновенно разогнал царившую в доме полутьму. По безмолвному приказу своей создательницы один из них взлетел к потолку и завис над центром, тем самым практически полностью осветив всю площадь комнаты за исключением тёмных углов.
Шеала опустилась на одно колено перед деревенской кроватью и провела рукой по шершавой древесине, тщательно осматривая её в поисках каких-нибудь упомянутых Алией деталей в надежде обнаружить нарисованные углём, а то и кровью знаки или ещё что-либо похожее. Обойдя топчан с двух открытых сторон и не найдя ровным счётом ничего интересного, островитянка запустила под него второй шарик магического света и, кинув на пыльный стол свою шаль, без страха запачкаться легла на холодный земляной пол - госпожа Лефер своей манерой обучения весьма ловко избавляла от брезгливости, да и если уж делать работу, то делать её хорошо. Но под койкой обнаружилась разве что дохлая, изъеденная червями крыса да грязная солома.
— Вот бес... – тихо выругалась чародейка, поднимаясь на ноги и стряхивая приставшие к платью пожухлые стебли.
По тому же принципу она осмотрела стол, стены, затянутую паутиной кухонную утварь и прочие предметы меблировки, но ничего примечательного девушка так и не обнаружила, пока очередь не дошла до дверного проёма.
На первый взгляд в нём не было ничего необычного - проём как проём, с грубыми рубцами в местах выкорчеванных дверных петель. Но при достаточном количестве света над порогом стали видны нацарапанные на старом дереве странные символы - и не заметишь, если не присматриваться. Чародейка задумчиво хмыкнула, рассматривая свою находку со слегка задранной головой - брус находился достаточно высоко, и даже не смотря на высокий рост с такого ракурса девушке не удавалось во всех деталях изучить ведьмовские рисунки. Без дополнительных приспособлений тут явно не обойтись. Осмотревшись по сторонам, Шеала приметила разве что стоявшую возле одной из стен скамью, но островитянка не была уверена в своих силах на столько, чтобы в одиночку тащить массивную дуру через половину комнаты. Пришлось искать иной способ, и на этот раз магический. Быстро растерев озябшие руки, чародейка сложила пальцы прямоугольником, и когда в его середине от сконцентрированной энергии замерцал воздух - медленно развела пальцы в стороны, совершая при этом аккуратные движения и будто вылепливая из магии полупрозрачную шестигранную фигуру. Расположив импровизированную ступеньку на расстоянии в две ладони над землёй, островитянка поднялась на неё. Верхний брус дверного проёма теперь оказался у девушки прямо перед лицом, позволяя во всех деталях рассмотреть обнаруженные знаки. Чёткие, округлые, насколько это возможно, линии, в которых угадывались заключённые в окружность два трезубца с перевёрнутым концами вниз полумесяцем между ними.
«Защита?» - промелькнуло в голове, когда чародейка провела кончиками пальцев по дереву. Другого объяснения, для чего изображать вообще какие-либо знаки над входом, Шеала не находила и надеялась на то, что госпожа Лефер сможет рассказать больше, когда увидит находку своей ученицы.
Скорее интуитивно, чем осознанно почувствовав, что действие заклинание скоро закончится, девушка спрыгнула на земляной пол за пару мгновений до того, как ступенька растворилась в воздухе, и шумно выдохнула. Её переполняло будоражащее чувство сладкого триумфа от того, что поиски всё же увенчались успехом, но переводить дух было ещё рано - впереди ей предстояла прогулка на свежем воздухе, и что-то подсказывало, что она будет продолжительной.
Дворянка прошла вглубь дома и, взяв со стола свою шерстяную шаль, пару раз тряхнула её, выбивая пыль, когда взгляд скользнул по расставленным на полу горшкам. Когда была возможность, Шеала толком так и не смогла рассмотреть их содержимое, предпочтя оказаться от них на достаточном расстоянии, чтобы как можно меньше чувствовать исходившую от них тошнотворную вонь. А сейчас вдруг поняла, что ещё совсем немного и всё это исчезнет в безжалостном пламени. И тогда когда ещё выпадет возможность на примере изучить бесовски важные, по словам наставницы, компоненты ведьмовских ритуалов?
Присев перед сосудами девушка ещё раз окинула их взглядом, морщась от бивших в нос запахов, подняла самый, по её мнению, чистый и, приоткрыв крышечку, заглянула внутрь. Блик от витавшего поблизости "светляка" отразился на блестящей поверхности  какой-то пахучей жидкости, в которой плавало несколько шарообразных тел с красноватыми отростками - вырванные глаза. Возможно, их использовали для слежения за кем-то или чтобы отвести дурной глаз, предположила Шеала и отставила горшок в сторону. Вслед за первым она просмотрела ещё несколько, и чем дольше она вертела их в руках, тем больше её снедали сомнения по поводу необходимости уничтожать их содержимое. В конце-концов, это же всего-лишь внутренние органы - без ворожеи они остаются довольно безобидными. А раз ведьма за ними так и не пришла, значит и беспокоится не о чем - лежат себе и лежат. Вреда они не принесут, раз не принесли до этого.
Но ведь и пользы от них никакой, вторила другая часть сознания. Да и кто знает, что эта дрянь может сотворить с решившими поживиться в старой деревне дикими зверями или с людьми, которые после войны могут вернуться в оставленные дома?
Изнутри чародейку раздирали противоречивые эмоции: возникшая безо всяких на то причин жалость по отношению к наследству ведьмы и острое желание унести все эти сосуды глубоко в лес, спрятать их там под надёжными корнями могучего дуба, а не отдавать на растерзание Лефер, столкнулись со здоровым рационализмом, упрямо твердящим, что вместе с горшками лучше будет сжечь ещё и хижину - не будет добра там, где оставила свой след траккова мразь, не будет.
Из пучины внутреннего конфликта Шеалу вытянули послышавшиеся с улицы мужские голоса:
— И чего бабе этой неймётся... – ворчал один из них, – Самой под крышей не сидится, так ведь и другим-то не даёт!
Кто-то смачно сплюнул.
— Са ясыком-то следи, – прошепелявили первому в ответ, – А то не ровен сас, проснёсся савтра лягуской.
— Буде вам, – прервал их грубый бас, – Где дрова-то брать будем?
— Так лесок же рядом.
— ...и хисина. Ус хосяева-то не саметят пропасы пары лавок!
— Конуру ломайте или курятник, – появившаяся на пороге чародейка встретила троих солдат непривычно холодно. Одним из них был Роджер, который и провожал двух женщин до жилища ведьмы - высокий, широкоплечий молодой парень родом из прибрежного Сантола, в предках у которого определённо точно были легирцы. Двумя другими были щуплый Ларс, который шепелявил без переднего зуба, и вернувшийся из дозора Барнет по прозвищу Заноза. По мнению Шеалы оно ему весьма подходило: о его феноменальной способности достать всех на пустом месте скоро пойдут легенды. Оставалось только удивляться, как его не удавили за всё время пребывания на бренной земле, и как его терпят эти двое, с которыми они составляют почти неразлучное трио. – А в дом не заходите. Вам понятно?
Мужики согласно кивнули, а один из них даже машинально проблеял от неожиданности: "Как скажите, леди...", - хотя очевидность того, что они ослушаются приказа женщины, прямо витала в воздухе.
— Хорошо, – девушка накинула на плечи свою шерстяную шаль и закуталась в неё плотнее, – Я пойду прогуляюсь по окрестностям. Вы передали моему телохранителю то, о чём я вас просила?
Роджер, к которому и были обращены слова, озадаченно моргнул.
— Да, но... Вы не можете идти одна, леди! Сами знаете, война идёт, в округе может быть не безопасно.
— Значит я буду кричать очень громко, и вы быстро сможете меня найти, – с изрядной долей сарказма в голосе ответила островитянка, проходя мимо солдат. Вступать в словесные перепалки и отстаивать свою точку зрения ей сейчас совсем не хотелось.
Ей нужно было в лес. И как можно скорее.

Светлячок (2 шт.). 200 - 5*2 = 190 магВт
Ступенька. 190 - 2 = 188

Быстрым уверенным шагом чародейка шла вперёд, не задумываясь о направлении - ноги сами вели её меж древесных стволов, уводя всё глубже и глубже в лес. На границе сознания испуганной птицей отчаянно билась мысль, что всё это неправильно, что нужно поворачивать назад пока не стало слишком поздно, но её безжалостно душила безумная тяга, острое, всеобъемлющее желание идти на беззвучный зов, идущий из глубин чащи. Он звенел в голове, отдавался в сердце и гортани глухими ударами барабанов, словно сама земля гудела под ногами от скованной в её недрах силы, и каждый новый шаг, приближающий девушку к цели, наполнял душу злой, жестокой радостью и неописуемым чувством освобождения. Исчезали оковы последних лет, воспоминания становились блёклыми гравюрами, ненастоящими и чужими; стирались все границы и старые истины исчезали, будто уносимые ветром. Оставалась только необыкновенная свобода - выбора, действий, желаний. И бескрайняя сила, наполняющая до краёв.
Она может всё - стоит только захотеть.
— Миледи!
Голос знакомый, но одновременно такой далёкий и чуждый будто толкнул в спину. Шеала остановилась резко, как по команде, и обернулась на приближающегося к ней мужчину. Роджер бежал, на сколько это ему позволяло обмундирование, смотря себе под ноги - может быть боялся упасть. Но когда, подбежав достаточно близко, он поднял на девушку взгляд, чуть не вырвавшиеся слова застряли у него где-то в горле.
Она была другой. Той же, но...другой. Пристальный взгляд чёрных, как глубины Северного моря, глаз, птичий наклон головы... Солдат смотрел на княжну и не узнавал её.
— Вы не...
Чародейка улыбнулась - до приторности нежно и сладко, так, что у мужчины чуть не подкосились колени.
— Подожди, не убегай.
Даже если бы Роджер этого хотел, он бы не смог. Он не мог даже дышать, когда островитянка подошла к нему ближе и положила узкие ладони ему на плечи, а все его конечности словно налились свинцом и он не мог толком ими пошевелить.
— Останься со мной... – чародейка шептала, едва касаясь мужских губ и медленно двигалась пальцами всё ниже, проводя ими по груди, по бёдрам...
Солдат не заметил, как девушка вытащила кинжал из его ножен - только полоснувший по уху лязг стали, скинувший с сознания сладостный морок наваждения, но было уже слишком поздно: одно быстрое движение и всё в мире затмила острая боль.
Сделав пару шагов назад островитянка стояла и смотрела, как бывший соратник захлёбывается в собственной крови, и сквозь его хрипы можно было различить "ведьма". Она смотрела, упиваясь его предсмертной агонией, его болью от такого подлого предательства, его проклятиями, которые он не мог произнести, но которыми горели его полные ненависти глаза. А когда последняя капля его жалкой жизни впиталась в проклятую землю - губы дрогнули, исказив красивое лицо злой победной усмешкой.
Никто не сможет ей помешать. Никто. Никто, кроме...
Зашелестели листья древесных крон, шепча имя, которое принёс с собой ветер. До боли родной женский голос звал её, но островитянка только бросила единственный взгляд в сторону, откуда она пришла.
Нужно торопиться. Нельзя опоздать...