Когда вскоре после своего возвращения в Карнемхолл Дейвен объявил о намерении лично вместе с супругой осмотреть земли подконтрольного ему надела, Шеала приняла это как данность: она не почувствовала ни радости вырваться из душного замка, ни сладостного предвкушения новых впечатлений, ни раздражения от перспективы трястись в седле несколько недель кряду - только стучавший в висках хладнокровный долг, заставивший выбраться из тёплой постели, когда на востоке едва показалась алая полоска рассвета.
Утро отъезда выдалось суетливым и беспокойным. Дворянка раздавала слугам последние распоряжения, пока Бернадетт укладывала в седельные сумки подготовленные с вечера вещи своей госпожи.
— Всё готово? – закончив общаться с господином Шелдоном чародейка подошла к своему столу с приделанным к столешнице отполированным медным диском и бросила мимолётный взгляд на расплывчатое отражение своей прислужницы, уже перекидывающей вперёд клапан одной из двух забитых доверху сумок, – Отнеси их конюшему, пусть приладит к седлу. И передай лорду, что я скоро спущусь.
Попутно с раздачей указаний островитянка продолжала собираться сама, закрепляя скрученную в пучок косу шпильками на затылке. Бернадетт кивнула, пристёгивая ремнями скрученный в свёрток дорожный плащ к общему основанию сумок, и со словами: «Как скажете, Ваша милость» - взгромоздила их себе на одно плечо. «Бедная девочка», – думала чародейка, провожая взглядом выходящую из господских покоев служанку. Не будь она дурой, обязательно поймает по дороге кого-нибудь и попросит помощи донести вещи до двора.
Тяжело вздохнув Шеала взяла со стола подарок на недавний день Рождения от дорогой Мираэль - отполированный продолговатый камень оникса размером с людской шер на кожаном шнурке. Простое и невзрачное украшение для княжны и супруги наследника ронгельских земель, но заложенная в него магическая сила и тайный смысл, с которым его преподносила названная сестра, делали этот камушек дороже многих драгоценностей из ларцов леди Шеалы. Он позволял видеть и слышать то, что хотели скрыть от глаз и ушей островитянки; он позволял следить за окружающими, не привлекая к этому посредников и лишнего внимания; он позволял обращаться в кошку - такую же простую и невзрачную, как и сам артефакт. Полезная вещь - особенно когда поблизости нет собак, агрессивных котов и людей, любящих пнуть вертящееся под ногами животное.
Чародейка завязала на шее шнурок и проверила содержимое стоявшей на столе поясной сумки прежде чем продеть сквозь кожаные петли ремень и застегнуть его на талии. Рядом она прикрепила серп для срезания трав и спрятала за голенище сапога мизерикорд - на случай опасности, если рядом не окажется ни Дейвена, ни лояльных фон Хейльсенам солдат.
— Айк, идём, – издав губами звонкий чмокающий звук островитянка привлекла внимание лежавшего на шкуре у потушенного камина лохматого пса. Заслышав знакомую команду чёрный ньюфаундленд супруга резво поднялся на ноги с характерным довольным хрюканьем и, обивая себя по бокам мощным хвостом, поспешил покинуть господские покои вслед за новой хозяйкой.

Из графского холла чародейка вышла, когда супруг обсуждал с сиром Морганом план предстоявшего путешествия. Щурясь от бивших в глаза солнечных лучей, которые после полутьмы замкового коридора казались особенно яркими, островитянка натянула кожаные перчатки и обвела взглядом наполненный людьми и лошадьми двор, который напоминал разворошённый муравейник - почти как когда Дейвен отправлялся к штольням. Или как в тот день, когда она вместе с супругом и отрядом в полутораста человек покидала Аренин.
Не смотря на поданный мужем знак чародейка не стала ожидать конца его с кастеляном разговора и стала спускаться к лошадям: сначала медленно, ступенька за ступенькой, чутко прислушиваясь к голосу Дейвена в готовности в любой момент подняться обратно к нему, но возражений не последовало - только скупой приказ готовиться к построению. Под громкий лай пса, взбудораженного всеобщим оживлением, фырканье лошадей и усилившийся людской гомон Шеала подошла к своей нетерпеливо переступающей с ноги на ногу гнедой кобылке, которую придерживал за уздцы конюший, и ловко запрыгнула в седло.
— Ты поедешь с одним из солдат, – обращаясь к стоявшей поблизости Бернадетте произнесла островитянка, удобнее перехватывая поводья и направляя свою лошадь в сторону начала кавалькады, – Держись за него крепче и смотри не упади.
С подбадривающей улыбкой чародейка подмигнула своей служанке и легко тронула кобылу коленями, стремясь скорее занять своё место возле Дейвена.
«Бедняжка Бернадетт», – думала дворянка, когда отряд спускался к подножию Чайки по крутому серпантину дороги, – «С непривычки ей придётся тяжко».
Возможно, это был тот самый случай, когда следовало бы подготовить экипаж - сама Шеала не любила трястись в пыльном душном ящике, но ради Берны можно было пойти на жертвы. Многие сочли бы это глупостью - даже Дейвен, узнай он о том, что его отряд терпит черепаший темп повозки из-за какой-то простолюдинки. Но у чародейки была цель сблизиться со своей служанкой, и достижению этой цели как нельзя способствовала уединённая обстановка и бесконечные девичьи разговоры, скрашивающие долгую дорогу длинною почти в месяц.
А может быть островитянке было попросту жаль бедную девочку, которая уже к концу сегодняшнего дня будет с трудом передвигаться, а спустя ещё пару дней - едва держаться, чтобы не плакать из-за болезненных синяков и ссадин, и женщина в сердцах желала хоть как-то облегчить ей столь длительное путешествие, на которое она обрекла неподготовленного человека, даже если для этого пришлось бы уговаривать супруга снарядить в дорогу экипаж.
От тяжёлых мыслей с привкусом вины и беспокойств об участи трясущейся в седле служанки отвлёк голос Дейвена, решившего проверить полученную от кастеляна информацию.
— У тебя есть повод не доверять сиру Моргану? – в привычном ироничном ключе вопросом на вопрос ответила дворянка, но её глаза оставались серьёзными, отражая тень невесёлых дум, – Я говорила, что собираюсь открыть приёмные. Нужно было показать народу, что их господин теперь с ними, что он готов слушать, судить, помогать нуждающимся и карать виновных. Их господин, а не управляющий его замка, – женщина коротко глянула на своего мужа, пытаясь понять, какие чувства вызывают в нём её слова, – Но господин защищал их покой у старых штолен, и я посчитала, что в таком случае будет лучше, если их выслушает, рассудит, поможет нуждающимся и покарает виновных жена господина. К тому же, – непринуждённо продолжала чародейка, слегка пожав плечами, – Это был повод посмотреть друг на друга. Я предпочитаю знать, кто живёт у меня под боком. А на месте черни я бы желала знать, что из себя представляет тот, в чьих руках находится моя жизнь.
Губы тронула невольная усмешка. Пусть она была дочерью Вольного Лорда из рода де Линнеа, в чьих жилах течёт кровь пиратов и контрабандистов, пусть она была невесткой влиятельного аренинского лорда и чародейкой, в каком-то смысле свободы у неё было не многим больше, чем у той же черни, а её жизнь зависела от нрава, настроения, принимаемых решений и совершаемых действий всё ещё чужого для неё человека, который звался её мужем.
— За три дня я рассмотрела полтора десятка прошений. Примерно половина из них - от жителей двух ближайших к Карнемхоллу деревенек и обитателей замка. Остальные просители пришли из более дальних поселений.

Чародейка криво усмехнулась.
У неё появилось ощущение, что муж её проверяет - как наставник, который устроил негласное испытание из желания узнать, выйдет ли из ученика толк и стоит ли дальше тратить на него собственные силы и время.
А Шеала из рода де Линнеа всегда была примерной ученицей. Внимательной. Старательной. Почти до зубного скрежета упорной. И берясь за работу дочь Эмина Тресского не могла позволить себе право на небрежность.
Если делать дело - так делать его хорошо или не делать вовсе.
— Мельник из Сусса* убил свою жену и её любовника после того, как застал их в амбаре. Он даже не отрицал этого - как и того, что хотел убить и троих детей, которых посчитал не своими.
Голос дворянки даже не дрогнул, будто она рассказывала не о людской жестокости, а перечисляла, что на завтрак ей приносила служанка последние семь дней.
— Его вовремя остановили: дочь успела сбежать вместе с младшей сестрой и позвать на помощь соседей и стражу, пока отец отбивал бока их брату.
Сбившись с установившегося шага лошадь чародейки фыркнула и несколько раз мотнула головой, пытаясь отвязаться от вившейся вокруг назойливой осы.
— Ну тшшш... – чуть потянув за поводья женщина похлопала кобылку по шее и продолжила повествование, когда животное вновь взяло привычный ход, – Один из тех мужиков, что занимаются восстановлением стены, обвинял другого в покушении. Говорил, что тот подпилил у стропил перила, и он чуть не расшибся насмерть, когда решил немного отдохнуть после тяжёлой работы. Но всё оказалось куда проще: доски были прибиты из рук вон плохо, что чуть не стоило человеку жизни. Пусть эта жизнь и принадлежала редкостному выблядку...
Невольно вырвавшуюся последнюю фразу островитянка пробубнила себе под нос, отвернувшись от супруга в сторону и старательно делая вид, что её взор заинтересовали бескрайние поля высокой жёсткой травы и редкие кривые деревца.
— Одна женщина из Дервуда схватила валяющуюся на улице тушку курицы своей соседки, чтобы накормить семью. А пожилого лесника с женой нашли мёртвыми в собственной хижине на окраине леса. И многие жаловались на распоясавшихся солдат, расквартированных по деревням после пропажи отряда сира Бедвира: они крадут и без того немногое, что осталось у черни после бед последних лет, распускают руки и ведут себя так, словно находятся не на службе, а приехали в собственный дом.
«А некоторые не считают должным соблюдать субординацию», – пронеслось в голове, но на этот раз женщина придержала свои мысли в узде, не дав им сорваться с языка: проблема поведения одного из подчинённых сира Моргана была решена, как считала Шеала, в первые дни отъезда супруга к штольням, и, как казалось женщине, было бы лучше, если этот инцидент так и останется между кастеляном и его леди.

*Сусс - один из небольших городков (или больших деревень) надела Карнем. Находится приблизительно в половине дня пути от Карнемхолла.

Об участи, что уже постигла и что только ожидает самых ретивых из тех солдат, кто устраивал бесчинства в подконтрольных Карнемхоллу деревнях, чародейка догадывалась. Догадывалась и понимала вынесенное супругом решение, но согласна была не со всем.
— Раскачивающиеся на ветру смердящие тела висельников лишь отчасти успокоят обиженных крестьян, Дейвен, – словно и не замечая заданных мужчиной вопросов ответила Шеала, – И не вернут того, что они забрали по праву силы. Потому прежде чем карать виновных, пусть для начала возместят причинённый ими ущерб.
Женщина неопределённо пожала плечами, словно свои последующие слова предлагала только для примера.
— Оплатят починку повреждённых вещей, наполнят опустевшие кладовые провизией... И обеспечат обесчещенных ими девушек приданным.
На последних словах островитянка посмотрела на мужа, и по холодному взгляду её глаз можно было понять, что затронутая тема что-то задевает у неё глубоко внутри. Что-то, с чем она не может смириться и что всем сердцем желает изменить.
— Или, если того пожелают сами девушки, пусть солдаты женятся на них.